«Еврейский» вопрос на татарской сцене

Накануне актеры, занятые в постановке, побеседовали с журналистами в пресс-холле театра имени Камала. По результатам этого общения, а также, разумеется, просмотра самого спектакля корреспондент «Вверх» ответил для себя на вопрос, за что в 2008 году «Жизнь и судьба» получил «Золотую маску».

Фронда сближает

Спектакль «Жизнь и судьба» начинался как студенческая постановка. Худрук МДТ Лев Додин набрал курс в Санкт-Петербургской академии театрального искусства и уже в середине учебного года загрузил студентов работой над сложнейшим текстом. Размер труппы не соответствовал числу персонажей спектакля, поэтому некоторые молодые актеры взялись исполнить несколько ролей.

Эта особенность сохранилась за спектаклем и после выхода его на большую сцену. Так, например, Екатерина Клеопина исполняет роли жены главного героя Людмилы, ее сестры Жени и дочери Нади. На пресс-конференции актриса призналась:

– Вот уже одиннадцать лет я занята в этой постановке и у меня ощущение, что мои персонажи взрослеют вместе со мной. Каждый раз, выходя на сцену, я открываю в них что-то новое. Спектакль пугающе современен и никого не может оставить равнодушным.

Недавно на него ходили мои знакомые, которые к театру абсолютно никакого отношения не имеют, они строят дороги, и я боялась, что где-нибудь в антракте они уйдут. И вдруг после спектакля они мне пишут, что хотят еще посмотреть «Жизнь и судьбу»…

О необычайной актуальности постановки говорили и представители старшего поколения актеров МДТ. «В мире и особенно в нашей стране, - сказал Сергей Курышев (исполнил роль Виктора Павловича Штрума), - тема насилия, пренебрежительного отношения к свободе и к жизни человека всегда была актуальной.

Но в 2007 году, когда у спектакля была премьера, кому-то могло показаться, что время, описываемое в нем, безвозвратно ушло, и мы уверенными шагами движемся в светлое будущее. К сожалению, это оказалось заблуждением.

Это заметно по зрительному залу. Последние год-два в конце спектакля мы слышим такое: (с придыханием) «Молодцы! Как хорошо, что вы про это говорите». Это такая фронда, такая маленькая революция. Нам приятно, что зритель находится с нами на одной волне».

«Все мы становимся евреями…»

«Жизнь и судьба» - это история одной семьи в декорациях Великой Отечественной войны, но также отсылающая зрителя к событиям Гражданской войны, коллективизации, «большого террора»… Семья не сказать, чтобы сугубо еврейская (есть в ней и русские ответвления), однако обстоятельства заставляют ее членов с особой остротой осознать свое еврейство.

И надо отметить, что в интерпретации Льва Абрамовича Додина припоминание это гораздо более выпуклое, чем в литературном первоисточнике. Герои то и дело поют еврейские песни, а персонаж Курышева в одном из эпизодов даже покрывает голову платком на манер кипы.

Я только спросил о степени актуализации режиссером еврейской темы, самого спектакля, разумеется, еще не видя, а актеры уже поспешили оправдать Льва Абрамовича.

По мнению Олега Рязанцева (роли Севастьянова и Иконникова), «все мы становимся евреями, попадая в ситуацию, когда нас презирают, куда-то не пускают, не воспринимают только потому что мы такие, какие мы есть».

Актер Игорь Черневич (роли Ковченко и Бархатова) в свою очередь поделился впечатлением от общения с «довольно известным киношным режиссером», который однажды спросил его, почему нельзя было поставить вопрос более остро, современно, сделав спектакль, в котором на месте гонимых были бы не евреи, а, допустим, гастарбайтеры-таджики.

«Если бы современный писатель, таджик, написал схожее по масштабу произведение о своем народе, - ответил Черневич, – то такой спектакль обязательно бы появился».

В тени больших усов

В трехчасовой спектакль вошли самые волнующие моменты гроссмановского романа. Остановим внимание на двух таких моментах. Физик Виктор Штрум сталкивается с тем, что его научные интересы противоречат партийным установкам. Директор института, где работает Штрум, и особенно зам по кадрам Ковченко, к науке никакого отношения не имеющий, требуют от него публичного покаяния.

Иначе жди посадки, тем более что в его семье уже есть репрессированные, а сам он наполовину еврей. В критический момент Штруму лично позвонил Сталин и доброжелательно отозвался о его научных изысканиях…

Мы видим, как после звонка разительно изменился быт ученого, как в гости к нему на фуршет приходит Ковченко. Но, как оказалось, триумф Штрума был лишь прелюдией его падения. Теперь, когда ученый обласкан государством, ему просто невозможно отказаться от сущего пустяка – всего-то и делов, что подписаться под письмом, признающим законность репрессий в отношении известных деятелей культуры.

Сестра Людмилы Штрум Женя влюбилась в офицера-танкиста Новикова. О нем известно, что это из-за него загремел в лагерь бывший муж Жени. Но не спешите записывать Новикова в законченные негодяи. Во время Сталинградской битвы он, вопреки приказу самого Сталина, откладывает на десять минут наступление вверенного ему танкового корпуса, а уже ближе к концу войны дает своим подчиненным десять часов отдыха, хотя командование требовало двигаться вперед. В обоих случаях самовольство Новикова принесло стране победу малой кровью. Но разве это плюс в глазах «эффективного менеджера». И Новикова закономерно арестовывают.

Трубный глас

Весьма оригинально в спектакле оформлена сцена. Она поделена на две части волейбольной сеткой. По одну сторону – лагерь (не важно, советский он или немецкий), по другую – московская квартира Штрумов или фронт. Герои свободно переходят из одного пространство в другое, что подчеркивает близость лагерного и гражданского, мирного и военного в описываемую эпоху. Даже дома, вдали от линии фронта, человек не мог чувствовать себя в безопасности. От всесильного и жестокого государства не скрыться.

Через весь спектакль рефреном проходит монолог матери главного героя Анны Семеновны Штрум. В письмах сыну, которые, надеется она, после войны дойдут до адресата, она рассказывает о жизни в оккупированном немцами городе. О предательстве соседей и коллег по работе, вдруг вспомнивших о еврействе Анны Семеновны, чтобы поглумиться над несчастной женщиной и растащить ее имущество. О тех немногих, кто не предал и в меру сил старается помочь. Наконец, о предвкушении скорой смерти в газовой камере… По команде немецкого офицера узники маршируют и играют на трубе, раздеваются (работа осветителей скрыла от зрителя срамные места, но подчеркнула их беззащитность). Свет гаснет и зритель понимает, что самое время плакать, а еще через пару минут аплодировать режиссерскому замыслу и великолепной игре актеров.

Алексей Егоров