По образу и подобию Божиему

Иконопись и все, что с ней связано – одна из таких тем. Можно почитать или не почитать иконы, но, если иконы сделаны рукой мастера, ими нельзя не восхищаться.

В современной иконописи (ударение на первый слог) существует два направления. Традиционный или канонический стиль, предполагающий точное копирование образов, созданных Андреем Рублевым и другими мастерами русского средневековья, и реалистический стиль. Иконы в реалистичной манере писали Брюллов, Васнецов, Суриков, Нестеров и даже Врубель, но начало ей было положено еще в 17 веке Симоном Ушаковым.

Последователи Рублева называют реалистическую манеру «фряжской», то есть итальянской, считая ее отступлением от исконно русских традиций. Реалисты парируют: в традиционной иконописи нет места творчеству, это чистое ремесленничество. Готовя этот материал, мы заслушали представителей обоих направлений.

«Ты зачем меня писал?»

«В реалистичной манере или в подражание Рублеву, как я делаю, это кому как больше нравится, – размышляет Юрий Пацуков из поселка Раифа, – но я не понимаю людей, которые пишут иконы, не являясь православными. Просто потому, что это прибыльно.

С другой стороны, нельзя ругать художников за это. У художника такое внутреннее состояние, что он не может не писать. Бывает, пишет не очень хорошо, но есть перспектива, что он научится.

Я люблю Христа, и я хочу написать его икону – достойную, красивую. Повторить его, но с какой-то своей интерпретацией. Но если я это не люблю, как я это буду делать?! Просто так, за деньги?! Делай, но это будет видно. Это замечу я, заметишь ты.

А потом, когда пена упадет, иконописцы встанут перед Богом и он будет их спрашивать: «Ты зачем меня писал?» – «Чтобы заработать» - «Ты имеешь на это право. А ты зачем писал?» - «Знаешь, я до этого голых женщин рисовал, но мне пообещали за тебя хорошие бабки, я и написал, а так мне до тебя дела не было».

А некоторые начинают писать и становятся верующими. Поэтому это самый важный вопрос: что ты внутри себя чувствуешь? Господу, конечно, ближе третий иконописец».

Реалист Алексей Рябко из Зеленодольска в вопросе о связи веры и церковного творчества придерживается еще более толерантной позиции:

– Есть творческие люди, а есть верующие творческие люди. Он даже может быть мусульманином, но ему как творческому человеку интересно подойти к данной теме. Это нормально. Единственное, коли ты пришел в церковь и предлагаешь написать конкретный образ, тебя батюшка или там правящий архиерей должен благословить на это дело. Мужчина или женщина вообще не важно.

Сколько в России женских монастырей, в которых женщины писали и пишут прекрасные иконы!

Дороги к храму

Мои собеседники получили фундаментальное советское художественное образование. Пацуков окончил художественно-графический факультет Ленинградского пединститута имени Герцена, Рябко – Казанское художественное училище. У каждого была своя дорога к иконописи. Рябко «почему-то» выбрал темой дипломной работы реставрацию в храме, а после армии «неожиданно» получил приглашение «кое-что помочь расписать» от настоятеля Петропавловского храма в поселке Гари.

– Тогда еще храмов почти не было, 1989 год. На весь Зеленодольский район работала только одна Гаринская церковь. Батюшка очень приветливый оказался. Это, кстати, был будущий настоятель Раифского монастыря отец Всеволод. Он тогда еще не был монахом и звали его отец Вячеслав. И он мне предложил: «Почему бы вам не остаться, вы бы могли много пользы принести для церкви, для храмов возрождающихся». Я подумал и остался, и вот уже сколько лет прошло, а я все время при храме. Не при одном, конечно, а везде, где нужна моя помощь.

В 1979 году Пацуков, на тот момент студент-первокурсник, впервые попал в Русский музей. Больше всего его поразили рублевские иконы.

– Я близко подошел, чтобы посмотреть, как это написано. Я уже понимал, как маслом пишут, видел все эти мазки современные, а тут гладко непонятно как. Так захотелось это освоить... Но я тогда подумал, что это уже мертвое искусство. Кому оно нужно?! Я был жутким атеистом. Я поэтому подумал, погрустил и отошел. Но в голове осталось желание и какая-то, как бы тебе сказать, заноза.

– И как же вы в итоге стали иконописцем?

– Я после института устроился на работу в спецпэтэу. Сначала только числился воспитателем, а сам рисовал плакаты, потом вынудили взять группу из шести человек. Оттуда ушел на кирпичный завод художником-оформителем. Потом пришли 90-е. Ко мне ребята приехали, говорят: «Ты что здесь так и будешь сидеть?»

Короче я ушел в бизнес так называемый – чисто кредит берется в банке и не возвращается. Я там подписывался своим именем, своим паспортом. Меня потом искали, нашли здесь в Раифе. Пять месяцев, пока следствие шло, в Крестах сидел, но, Божией помощью и стараниями отца Всеволода, отпустили.

Честный человек следователь попался, понял, что я мелкая сошка и денег у меня нет.

– То есть в Раифе начали писать иконы?

– Да, но прежде я друга встретил на Невском. Я как раз бросил завод, и меня лишили служебного жилья. Друг говорит: «Есть храм в Елабуге. Поедешь расписывать?» Я говорю: «Поеду». Работали в Покровском соборе. Спонсором был такой Вотяков Александр. Короче говоря, после Елабуги он нас повез в Раифу. Здесь я женился и начал самостоятельно учиться иконописи. Искал по книгам, по каким-то обрывкам. Очень на меня повлиял Макс Шешуков. Он сейчас в Питер перебрался, а до этого много лет работал и учил иконописи в Свияжске. Я с ним подружился и под запись его лекций начал кое-что сам пробовать.

Бессеребренники

Мастерская Рябко находится в здании воскресной школы при зеленодольском соборе Святителя Николая Чудотворца. Храм открылся в декабре 2015 года, с тех пор Рябко работает над его иконостасом. Два первых ряда иконостаса уже в храме, сейчас художник трудится над третьим и четвертым рядами, апостольскими. Глядя на образ апостола Павла в полный рост, спрашиваю Рябко о том, сколько времени ушло на его создание.

– Они по сложности все разные. Вот этот попроще. Если три таких образа я делаю в месяц – это очень хорошо. Большой формат или не очень – по времени примерно одинаково, просто краски больше уходит.

– Сколько вы просите за свой труд?

– В принципе, работа эта очень дорогая. Но так как я при церкви, мне нравится в храме жить и работать, я всегда с батюшкой договариваюсь по-доброму. Не стараюсь нажиться.

А так есть целые артели, специализирующиеся на росписи храмов. Они большие деньги на этом зарабатывают.

Пацуков живет в деревянном бараке. Здесь же в маленькой комнате находится его мастерская. Потрескавшиеся лики старинных икон на стенах, камера обскура на полу, чтобы проецировать прориси канонических образов на доски, на столе - баночки с красками и непонятные карточки, оказавшиеся конвертами с сусальным золотом…

Мастер показывает последнее из того, что он сделал – икону Спас Златые Власы, оригинал которой хранится в Успенском соборе Московского Кремля.

– Кто-то, реставрируя эту икону, написал с нее вот такой образец. (Показывает фотографию.) Он создал образец того, какой она должна быть, потому что исходник 13 века – там все облезло, много утрат, куча наслоений.

– Это ведь темперная живопись, для которой характерно большое количество слоев…

– Именно. Один цвет, который здесь идет, нужно 2-3 раза проложить, иначе он будет бледный. Потом на него накладываешь чуть меньше второй цвет, третий, четвертый… И вот представь себе, допустим, пять цветов – это уже пять на три. А еще подкладка вначале – санкирь. А потом прописки всевозможные, лессировки. И получается где-то минимум 25-30 слоев вот для такого лика. И это не предел.

На древних иконах, в отличие от моей, ни стыков, ни мазков не видно. Как они это делали? Я так не умею и не хочу уметь. В этом недостатке есть своеобразие моей манеры.

– Сразу видно, что нереалистичная манера. Чересчур тонкий нос, изогнутые скулы, огромные глаза…

– Некоторые пишут Христа таким улыбчивым, протестантским. Доброта, понимаешь, в джинсах.

Нет, когда лик Христа проступил на плате, он вот таким был. Тот плат давно потерялся, но с него пошли списки. И Богородица такая, какой мы ее изображаем, и все святые. Посмотри на людей. Они все похожи друг на друга, но одухотворенность у одного есть, а у другого такая греховность на лице! Думаешь: блин, бедняга, ему бы пойти покаяться. Или злоба – у тех, кто стреляет по людям. Посмотри на их лица – там совершенно не образ и подобие Божие. Но изначально человек был создан по образу и подобию Божиему. Не как точная копия, а по образу. То есть это мы выглядим не так, а не иконы.

– Какую сумму вам заплатят за эту работу?

– Сколько стоит месяц работы человека? Тридцать – это нормально. Но, учитывая мои особые отношения с заказчиком, я бы хотел ее продать за двадцать. Что это за деньги? Трое детей, жена и я. Это считай два раза в «Метро» съездить - затариться. Коммуналку заплатить. А я еще дом пытаюсь строить… Поэтому если за месяц я получаю двадцать, я начинаю занимать. С этим искусством прожить трудно.

Алексей Егоров