#Яесть: После дождя – рефлексы из прошлого

Обычное то – что через боль. С самого начала. С яслей, с детского сада. (Здесь впору бы написать про причину, но чего-то не хочется. Если коротко – нарушение базового доверия к миру.) Про школу можно даже не говорить. Как в старом анекдоте, в котором мужик пришёл к врачу и жалуется, что у него всё болит. В результате выяснилось, что палец сломан.

Самое забавное – даже не могу отследить момент, в который многое закончилось. Иногда так внезапно прекращается дождь. Вот он только что лил сверху, а теперь уже нет. Ты стоишь посреди луж с зонтиком и недоумеваешь. Поначалу ещё не веришь – и в окончание дождя, и в окончание боли. Задираешь голову к небу, смотришь, куда движутся облака, встряхиваешь мокрый зонт. Складывать и убирать его пока страшновато, потому что остались соответствующие дождю звуки и с деревьев сыпется. Но небосвод практически чист. Мгла отступила. Ты осторожно начинаешь делать первые шаги. Первый – сердце замирает, потому что нет привычных сигналов. Стоишь, думаешь, а правильно ли это, ищешь эти самые сигналы, не находишь, удивляешься, ещё какое-то время стоишь и делаешь следующий шаг. Потом ещё один. И ещё. Проверяешь каждый раз. Иной раз с восторгом, иной – со страхом. Боишься отката. Листаешь мысленный фотоальбом под названием «Ужасы и кошмары моей жизни», вглядываешься в кадры, пытаешься определить – отзывается что-то или уже всё, счёт закрыт. Есть картинки, ставшие совсем блёклыми, есть ещё цветные. Хорошая новость в том, что теперь это просто картинки. Тебя в них нет.

Как-то очень осторожно признаешь, что тест пройдён. Получилось забрать себя из всех уже ненужных ситуаций. Вернуть чужое. Очень забавный процесс – возвращать не своё. Это как «Сорока-белобока» с малышом – этому дала, этому дала (аккуратно загибаешь пальчики, одновременно целуя в макушку, ну, вы понимаете). Только тут движение в обратку – то вернула, это возвратила, вон то по почте отправила. И одновременный обратный процесс – забрать своё. Хотя не всем нравится, когда ты забираешь своё. Кто-то будет заново проявляться, требуя ставшей привычной дозу тебя, твоего сердца, внимания, присутствия. Не всегда получается пройти проверку с первого раза. Но если ты самурай на внутреннем пути, то рано или поздно это получится.

Внутреннее постепенно становится внешним. Первое, что я отследила – можно проезжать мимо дома бывшего и не искать глазами окна. А потом вообще догонять, мимо чего пролег твой путь.
А ещё заново начать смотреть фильмы про любовь. Действительно смотреть и кайфовать, постепенно выбираясь из внутреннего бункера (задумалась: можно ли из бункера выбираться постепенно? +чешущий репу смайлик).
Метафора внутреннего бункера родилась несколько лет назад. Вернее, оформилась. Бункер был великолепен. Бункер был безопасен. Абсолютно никто не мог приблизиться к моему царству, потому что никто не знал, что оно есть. И мало кто знал, что есть я. Навык быть невидимкой для окружающих – полезная штука для выживания (или шалости). Отточён он был до того, что контролёры в редкие поездки на общественном транспорте обходят тебя стороной. Они могут до хрипоты ругаться с тем, кто сидит рядом с тобой, но не замечать тебя. Шапка-невидимка существует, это состояние. Люблю, могу, практикую (если становится надо).

Но, как водится, на каждую раненую часть находится часть здоровая. Здоровой хотелось из бункера. Хотелось к людям, быть видимой, доверять. В первую очередь, себе.

Тогда моя милая мудрая Наташа (славный город Йошкар-Ола, тебе везёт, у тебя есть крутой специалист), заглянув мне в глаза, спросила мягко и укоризненно: «Таня, ну о каком доверии можно говорить из бункера?». Меня раскусили в два счёта. Ну, да, мои же друзья лучше всех. Я огрызнулась – с Наташей можно – и отстаивала право на существование бункера с той же яростью, с какой бились наши солдаты за дом Павлова в Сталинграде. Тогда так было нужно.

Гражданская война – страшное дело. Гражданская война внутри себя – ещё хуже. Часть меня цеплялась за каждую трещинку, чтобы остаться в нём. Другая часть мягко разжимала пальцы, уговаривала, объясняла, обнимала, вытирала слёзы.
Бункер остался. Даже не законсервирован. Туда при случае можно вернуться, можно спрятаться. Если что, я в домике. Но сейчас я наверху. Смотрю на свою жизнь как альбом с фотографиями, задерживаюсь на каждой из них, уже не расщепляясь. Это я, это я и вот этот вот всё тоже я. Теперь можно закрыть альбом, убрать на полку шкафа, аккуратно прикрыв дверцу со стеклом.
Где-то внутри щелкнуть тумблером с «Нельзя» на «Всё можно» и офигеть от собственной смелости. Начать наблюдать как эти «всёможноньки» падают на тебя как снежинки. Так бывает в конце очень красивых американских мелодрам – снег на Рождество и двое, нашедшие себя, а потом и друг друга.

Писавшая этот текст в трёх городах Татьяна Павлова, она же #ВашКоучПоЖизни